Когда новенькие разделись и расположились на полу в центре зала, Стерва начала инструктаж:
– Это один из двух женских блоков. Женщин у нас не много, поэтому места всем хватит, если не будете грызться. Будете умными девочками, сможете получить отдельную комнату. Туалет справа от входа. Кухня и столовая в соседнем блоке. Вопросы есть?
– А делать-то что надо? – спросила Иззи.
Стерва начала что-то рассказывать о правилах общежития, работе на кухне, взаимоотношениях с мужскими блоками, но Рада уже не слушала. Она никак не могла согреться, ее знобило и ужасно хотелось пить. Голова была тяжелой и мутной, как после анабиоза.
Кто-то тронул ее за плечо, громко выругался над ухом:
– Снегожоркин хрен ей в печень! Сельма, иди глянь на эту козу. У нее, кажись, жар. Так и знала, что больная! Надо было ее бросить к чертям.
Пожилая женщина с собранными в пучок седыми волосами коснулась лба холодной рукой. Раду отвели в отдельный закуток, раздели.
Увидев красные пятна, захватившие уже спину и плечи, Стерва присвистнула:
– Это еще что? Какая-то зараза?
– Их должны были вакцинировать перед отправкой, – задумчиво ответила пожилая Сельма.
– Мало ли, кто чего должен… Вот ведь дрянь, а я ей еще из своей фляжки выпить дала. Эй, – она помахала рукой у Рады перед лицом. – Ты меня слышишь?
Рада молча кивнула, на разговоры не было сил.
– Тебе прививки делали?
– Ка… кажется, да.
– Кажется, да, – передразнила Стерва. – Вот ведь дура набитая! А с виду вроде толковая девка.
Она снова вытащила фляжку и заставила Раду глотнуть.
– Погоди, это что у тебя? Дай сюда.
Стерва ловко стащила с пальца маленькое колечко, единственное напоминание о доме. В их колонии соблюдался древний индейский обряд инициации. Достигнув четырнадцати лет, подростки должны были найти дорогу к затерянным в самом сердце джунглей развалинам храма и принести один из желтых камешков, украшавших стены. Вправленный в кольцо камень служил доказательством того, что отныне ты сам распоряжаешься своей жизнью. Отдать кольцо было все равно что потерять себя. Рада хотела возразить, но язык стал большим и шершавым, да и глаза слипались.
– Ложись, – хозяйка барака уложила ее на одну шкуру и накрыла другой.
– Думаешь, это заразно? – спросила Стерва у старухи.
– С нашей мультивакциной вряд ли. Если только…
– Что?
– Если это не какая-то новая болезнь, которой еще не было, когда мы сюда попали. Остальные-то здоровые?
– Вроде да. Проверь. Там один хрен на дыбы встал: моя, мол, девка. Надо было их там обоих оставить подыхать. Может, это венерическое?
– Думаю, нет. Скорее, похоже на корь или ветрянку. Только откуда? Их давным-давно искоренили.
– Ну и что теперь с ней делать? Мужики если узнают, сюда не сунутся. С голоду сдохнем. И в другой блок ее уже не спихнешь… А если Гросс узнает? Голову мне оторвет не хуже снегожорки.
– Пусть пока тут валяется. Девкам я скажу, чтобы и пикнуть не смели.
– Думаешь, помрет? – спросила Стерва и вздохнула: – Красивая ведь девка. И молодая совсем. На сестренку мою похожа…
Два женских голоса еще долго сплетались в затейливую колыбельную, пока не растворились в теплом, пахнущем жиром и кожей воздухе.
ПРИНЦИП 3
Все разумные расы во Вселенной по умолчанию имеют равные права и одинаково ценны
1
Из беспамятства Тимур выплывал медленно, как поднимающийся со дна Марианской впадины батискаф. Ровный гул в ушах еще больше усиливал сходство с подводным царством. А когда удалось открыть глаза, все вокруг оказалось залито тусклым мерцающим светом.
Скопытился ты, старик, вяло подумал Тимур. Добро пожаловать в загробный мир. Страха не было, только слабое любопытство. И еще – растерянность. Уж очень странно воняло в стране мертвых – ядреная смесь гари, немытых тел и еще чего-то, вызывающего в памяти документальные фильмы о недавнем прошлом Земли: нищета, голод, перенаселение, роющиеся на помойках оборванные дети…
Тимур несколько раз моргнул. Зрение начало проясняться, предметы вокруг обретали четкость. Одновременно раздался знакомый голос. Слон, в присущей ему экспрессивной манере, выражал удовлетворение тем фактом, что неженка-журналист пришел в себя.
Значит, не умер, сообразил Тимур. Попасть на тот свет в компании Слона – это было бы чересчур жестоким финалом.
– Пить, – хрипло выдавил он.
Могучая рука привела его в полусидячее положение, а другая поднесла к губам кружку. Тимур жадно глотнул и закашлялся – жидкость огнем обожгла горло.
– Что… это? – просипел он, смаргивая выступившие слезы.
Ну, уж не вода, с обидой пояснил Слон. Для хорошего человека не жалко и спиртосодержащего напитка отлить. Тем, которые чуть копыта не отбросили, очень даже полезно подкрепить силы.
– Спа… си… – Тимур постарался быть благодарным – любитель обсценной лексики явно хотел как лучше.
Слон выразил радость пятиминутным потоком ругательств, и тут же принялся вываливать последние новости.
Пока Тимур валялся без сознания, его погрузили в демонтированную анабиозную камеру, забросали лишней спецодеждой и отволокли на новое место жительства – в первый сектор. Ты уж прости, братан, пришлось тебя в одну люльку с Шаем уложить, оправдывался Слон. Но, во-первых, так и теплее, а во-вторых, старший приказал.
– Хорошо хоть, прикрыли, пока по улице волокли, – порадовался Тимур. – А то бы я точно на тот свет отправился, несмотря на таблетки.
Это уж верное дело, поддержал Слон. Но поскольку одежду только набросили, полной изоляции от холода не получилось. В связи с чем у Слона было две новости. Первая: в зеркало Тимуру лучше пока не смотреться – вся рожа в коросте какой-то, руки до кровищи потрескались и вообще, если бы он, Слон, журналиста прежде не знал, решил бы, что тот болен какой-то ужасной заразой и дал бы его выкинуть на мороз, как тут некоторые из слишком крутых старожилов предлагали. И второе – наконец-то у журналиста появилось погоняло, будет как все нормальные люди, потому что не у себя он на работе, среди богатеньких сволочей, а окружают его реальные пацаны и надо соответствовать.
Тимур вздохнул. Слон, несмотря на могучий ум, надежно замаскированный внешней быковатой оболочкой и кошмарной речью, был коренным гопником. Детство в неблагополучном секторе на окраине бывшей Европы, родители-маргиналы, дружки-трансовые… Неудивительно, что жизнь его строилась по простым и четким законам волчьей стаи – "кто сильнее, тот и прав", "будь как все", "бей первым" и все такое прочее.
В голове тем временем окончательно прояснилось. Тимур сел прямо и осмотрелся. Сунул руку в карман робы, сжал в кулаке пластиковый пузырек с таблетками. Это успокаивало. Пока есть лекарства – он жив. Вот ведь, как знал, что пригодятся, мысленно похвалил себя он. И Гердту спасибо – перед самой отправкой передал пузырек с лекарством.
Рядом бубнил Слон, мол, кличка хорошая, можно сказать, повезло! Солидная такая и уважение внушает сходу.
– Какая? – рассеянно поинтересовался Тимур.
А он разве не сказал, удивился Слон. Так Жмур же! Гросс как морду синюю в анабиозной камере узрел, так и припечатал: "Зачем жмура приволокли? Надо было сразу к бабам тащить, пока свежий!"
– Погоди, – Тимур потряс головой. – Что значит "пока свежий"? И кто такой вообще этот Гросс?
Как кто такой, возмутился Слон, местный смотрящий, кто ж еще?
– Это тот африканец, что ли?
Слон многословно выразил удивление такой несообразительностью приятеля. Черный – это Лаки, правая рука смотрящего, а еще второй есть – Джокер. А Гросс… В общем, сам увидишь. Впрочем, тут же сам себе пояснил он, после такой отключки нормально, если в мозгах что-то сдвинется. И ничего страшного, продолжал рассуждать Слон. Слишком много ума человеку вообще-то и не к чему. Особенно на каторге. Тут ведь как – главное выжить. А для этого мозги без надобности, одни инстинкты нужны и навыки соответствующие.
– Да подожди ты, философ! – перебил Тимур. – Объясни лучше про Гросса и все остальное!
Но объяснить толком Слон не успел.
– Очухался, снегожоркин корм? – проревел кто-то над ухом.
Тимур вздрогнул – и без того болевшая голова чуть не лопнула – и поднял глаза.
Невысокий мужичок буравил его глубоко посаженными глазками. И явно ждал какого-то ответа. Рядом стоял высоченный, как баскетболист, азиат.
Слон ткнул его локтем в бок, мол, не зевай, вот и Гросс собственной персоной.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Тимур. – Спасибо, очухался.
Гросс прищурился и вдруг… расхохотался. Рядом подобострастно захихикал Слон. А Тимур неожиданно разозлился. Чего ржать-то? Поздоровались с тобой как с человеком, что смешного?
– Ну, ты кадр. Здра-а-авствуйте… Спасибо… Прямо как Джокер мой… – сказал мужик, отсмеявшись. – Только у нас говорят "благодарю", потому что Бога нет и спасать тебя некому. Понял?
